Тимур Вермеш - немецкий журналист венгерского происхождения. Родился в 1967 году.

Тимур Вермеш много лет работал на газеты и журналы, писал книги в качестве "литературного негра". В 2012 году впервые опубликовал роман под собственным именем. "Он снова здесь" был представлен на Франкфуртской книжной ярмарке, тотчас занял первое место в списке бестселлеров журнала "Шпигель" и вскоре уже готовился к печати в 40 странах.

Издательство корпус http://en.wikipedia.org/wiki/Timur_Vermes

Joel про Вермеш: Он снова здесь (Социальная фантастика, Современная проза) 15 02
Хорошая книга - она была бы очень даже смешной, если бы не была настолько страшноватой. Автор проделал чертовски хорошую работу, даже несмотря на несовпадение личностей реального Адольфа Гитлера и ГГ этой книги, но тем сильнее чувствуется контраст между тем, как в современной демократической и ультратолерантной Германии восприняли бы такого человека - и тем. какую бы политику он проводил, если бы пришел к власти (а подобные маньяки очень часто приходят к власти при полном соблюдении всех демократических правил). И вот тогда всё началось бы заново - потому что ГГ ничего не забыл, всё осознал, но одновременно ничему не научился и ни в чем не раскаялся.
-
Оппонентом Гитлеру часто выступает его молоденькая секретарша Вера Крёмайер - беззаботное существо поколения "Пепси", доброе и наивное. Их споры - одни из самых интересных мест в книге. Я процитирую самый интересный - тот, в котором показывается то, как мыслит диктатор и какими путями он идет к достижению своих целей.
-
>– Я не могу тут больше работать, и точка! – упрямо сказала она.
– Так-так, не можете работать. И почему же?
– Потому что я вчера была у бабули!
Фройляйн Крёмайер набрала полную грудь воздуха.
– Я очень люблю бабулю. Когда-то я у нее жила почти год, когда мама долго болела. И вчера я к ней заходила. И она спрашивала, где я работаю. И я рассказала. Что работаю у настоящей телезвезды. Так прям с гордостью! А она говорит: у кого? А я говорю: а догадайся. А она гадает-гадает, да все не догадывается. А я тут и говорю про вас. И бабуля так обиделась, так раскричалась. А потом расплакалась и сказала, что это совсем-совсем не смешно, что вы делаете. И смеяться над этим нельзя. И вообще нельзя ходить в таком виде. А я сказала, что это же сатира. Что вы так делаете, чтоб больше такого не было. А она говорит, это не сатира. И она говорит, вы говорите то же самое, что тогда говорил Гитлер. И что люди раньше тоже смеялись.
Она опять наклонилась и, вытащив из рюкзака фотокопию, положила ее передо мной на стол. Я всмотрелся. На снимке были изображены мужчина, женщина и два малыша. Можно было предположить, что это семья. Мужчине в плавках было лет тридцать, у него были короткие темные волосы и вид спортивный, белокурая женщина выглядела очень привлекательно. На головах малышей были бумажные пилотки, видимо, сложенные из газеты, а в руке у каждого – по деревянному мечу, с которыми они, улыбаясь, позировали. Я правильно угадал насчет озера – внизу было подписано темным карандашом: “Ванзее, лето 1943”. В общем и целом передо мной была образцовая семья.
– И кто это? – спросил я.
– Бабулина семья. Ее папа, ее мама, ее два брата.
Неужели я мог вести войну на протяжении шести лет и не знать о трагедиях, которые она порождает? О ранах, которые наносит душе преждевременная смерть близких?
– Кто из них умер? – спросил я.
– Все. Через шесть недель.
Гнев и ярость тех лет опять вскипели во мне, и с увлажненными глазами я сказал фройляйн Крёмайер:
– Мне бесконечно жаль. Я сделаю… я обещаю вам, что приложу все-все силы к тому, чтобы ни один английский бомбардировщик больше не посмел приблизиться к нашим границам и нашим городам. Ничто не должно быть забыто, и когда-нибудь мы отомстим за каждую бомбу тысячами…
– Пожалуйста, – запинаясь проговорила фройляйн Крёмайер, – пожалуйста, перестаньте хоть на одну минуту. На одну минуту. Вы даже не знаете, о чем говорите.
Поэтому я минуту помолчал.
– Может, вы хотите взять день отгула? – продолжил я потом. – Я понимаю, что ситуация для вас сложна. Я только хочу, чтобы вы знали, что я очень высоко ценю вашу работу. А если ваша уважаемая бабушка так недовольна, то вы, наверное, могли бы объяснить ей, что гнев ее падает не на того человека. Бомбардировки были идеей Черчилля…
– В том-то и дело, что на того! На того самого человека! В этом весь ужас! – закричала фройляйн Крёмайер. – Кто говорит про бомбардировки? Эти люди погибли не от бомбардировок. А в газовой камере!
Я опешил и еще раз взглянул на фотографию. Мужчина, женщина, двое мальчишек не выглядели ни преступниками, ни цыганами и нисколько не были похожи на евреев. Хотя, если присмотреться к чертам лица… но нет, это самовнушение.
– Может, это была ошибка? – спросил я. – Я имею в виду, эти люди совершенно не похожи на….
– И это аргумент? – холодно спросила фройляйн Крёмайер. – Что, если бы их убили по ошибке, то все тип-топ, что ли? Нет, ошибка в том, что кому-то вообще приходит в голову мысль убивать евреев! И цыган! И голубых! И всех, кто не влезает в рамки. А я вам открою секрет! Фокус вот в чем – если вообще не убивать людей, тогда и по ошибке никого не убьешь! Легко и просто!
Я стоял в некоторой растерянности. Меня весьма озадачил этот выпад, хотя я в принципе осведомлен о том, что эмоциональный мир женщины гораздо нежнее мужского.
– Так, значит, это случилось по ошибке… – сделал вывод я.
Но не успел закончить фразу, потому что фройляйн Крёмайер вскочила и заорала:
– Нет! Совсем не по ошибке! Они были евреи! Их сунули в газовую камеру на законных основаниях! Потому что они не носили звезд. Они спрятались и сняли звезды, они надеялись, что никто не догадается, что они евреи. Но увы, какой-то тип навел полицию! Они были не просто евреи, а еще и нелегальные евреи! Теперь вы довольны?
Честно говоря, да. Но вообще – невероятно, даже я сам лично никогда не арестовал бы этих людей, настолько по-немецки они выглядели. Я был так ошарашен, что первая мысль, которая у меня возникла: надо будет при случае еще раз выразить признательность Гиммлеру за его основательную, неподкупную работу. Однако в данный момент мне все-таки показалось, что предпочтительнее будет не отвечать честно и правдиво.
– Простите, – вдруг нарушила она тишину. – Да вы, конечно, ни при чем. Да по фиг. Я не могу обидеть бабулю, так что не буду у вас больше работать. Она ж помрет с горя. Поймите же… ну почему вы не можете сейчас просто сказать: “Как же жалко семью вашей бабушки, какая ужасная ошибка!” Ну любой нормальный человек так бы сказал. Или скажите, что вы и дальше будете вкалывать, чтоб до всех людей наконец дошло, что это были за свиньи! Потому что типа вы, и я, и все мы тут трудимся ради того, чтоб такого больше не произошло. – И она почти умоляющим тоном добавила: – Ведь это правда, да? Ну скажите так! Просто для меня!
Я решил выбрать прямую дорогу. Дорогу вечной и неподдельной истины. Честную дорогу немца. Мы, немцы, лгать не умеем. Ну или не умеем это делать хорошо.
– О каких свиньях вы говорите? – спокойно спросил я.
– О нациках, о ком же еще?
– Фройляйн Крёмайер, – начал я, – должно быть, вам не очень приятно будет это слышать, но вы ошибаетесь, причем во многих вещах. Это не ваша вина, но все же это неверно. Сегодня любят представлять все так, будто в те годы кучка убежденных и готовых на все национал-социалистов одурачила весь народ. Это не совсем ложь, такая попытка действительно была. В Мюнхене, в 1924 году. Но она потерпела крах и обернулась кровавыми жертвами. В результате был выбран другой путь. В 1933 году никто не дурачил народ пропагандой. Фюрер был избран в результате демократичной, даже по сегодняшним меркам, процедуры. Фюрер, который был избран, с неопровержимой ясностью формулировал свои планы. Его избрали сами немцы. Да, и даже евреи. А возможно, также и родители вашей бабушки. В партии уже тогда было четыре миллиона членов. Причем с 1933 года новых членов больше не принимали. В 1934 году это могли быть и восемь, и двенадцать миллионов. Не думаю, что какая-нибудь из нынешних партий может похвастаться таким доверием народа.
– К чему вы все это говорите?
– А к тому, что или весь народ надо называть свиньями, или то, что случилось, не свинство, а воля народа.
Фройляйн Крёмайер смотрела на меня большими глазами, ошеломленным, непонимающим взглядом.
– Как же… как вы можете так говорить! Это не было волей народа, чтобы умерла семья моей бабули! Это была идея типов, которых потом судили. Ну за всякие дела… в этом… в Нюрнберге!
– Фройляйн Крёмайер, я вас умоляю! Нюрнбергское мероприятие – это чистой воды обман народа. Если искать ответственных, есть два пути. Надо или следовать линии НСДАП, согласно которой ответственность в государстве с фанатичным лидером несет только сам фюрер, и никто иной. Или же надо осуждать всех тех, кто этого фюрера избрал и потом уже не сместил. А это были самые обычные люди, которые решили избрать необычного человека и отдать в его руки судьбу страны. Или вы желаете запретить выборы, фройляйн Крёмайер?
Она посмотрела на меня неуверенно:
– Я-то в этом секу меньше вашего. Вы все это, наверное, учили и читали. Но все-таки… но вы же тоже считаете, что это скверно? То, что случилось! Вы же хотите помешать, чтоб так было еще раз…
– Вы – женщина, – снисходительно сказал я, – а женщины очень импульсивны во всем, что касается чувств. Таково желание природы. Мужчины более деловиты, мы не размышляем в категориях “скверно”, “нескверно” и тому подобных. Нам важно справляться с заданиями, осознавать и устанавливать цели и добиваться их. В таких вопросах сентиментальность неуместна! Это важнейшие вопросы нашего будущего. Это может звучать жестоко, но мы не должны со стонами глядеть на прошлое, но должны учиться и действовать. Что случилось, то случилось. Ошибки не для того, чтобы о них сожалеть, они для того, чтобы не совершать их заново. После пожара я не буду тем человеком, кто неделями и месяцами оплакивает старый дом! Я тот, кто строит новый дом. Лучше, крепче, красивее. Но я могу сыграть лишь ту незначительную роль, что предназначило мне Провидение. Я буду лишь скромным архитектором. А владельцем и главным строителем, фройляйн Крёмайер, станет и навсегда останется немецкий народ.
– И он никогда не должен забывать… – предостерегающе сказала фройляйн Крёмайер.
– Абсолютно точно! И он никогда не должен забывать, что за силы в нем дремлют. Какими возможностями он обладает! Немецкий народ может изменить мир!
– Да, – вставила она, – но только к лучшему! Никогда больше немецкий народ не должен делать ничего скверного!
В этот момент мне стало ясно, как высоко я ценю фройляйн Крёмайер. Просто удивительно, как женщины порой бредут по одним им ведомым извилистым путям, но неукоснительно выходят к верной цели. Фройляйн Крёмайер почувствовала: историю пишут победители. А положительная оценка немецких дел, безусловно, подразумевает вначале немецкую победу.
– Да, именно это наша цель, – похвалил я, – и мы ее добьемся. Если немецкий народ утвердит себя, то через сто, через двести, через триста лет вы и я – мы прочтем в исторических трудах лишь хвалебные гимны!
– Мне очень жаль. – С этими словами она нажала на кнопку на клавиатуре. Я уже знал этот звук, он раздавался, когда фройляйн Крёмайер направляла документы печататься на общем аппарате, стоящем в коридоре. – Я правда с радостью продолжала бы тут работать.
– А если вы не станете сообщать об этом вашей бабушке?
Ее ответ меня обрадовал так же сильно, как и огорчил:
– Не-а. Я бабулю никогда не обману!
А не прописать ли ей спецобработку, пришла мне вдруг мысль, но надолго она не задержалась. Надо быть реалистом, как тут пропишешь спецобработку, когда нет гестапо. И нет под рукой Генриха Мюллера.
– Пожалуйста, не торопитесь, – сказал я. – Я понимаю ваше положение, но и вы поймите, что мне не нужна и дюжина новых сотрудниц. Если вы не возражаете, я бы лично попросил вашу бабушку позволить вам и впредь оставаться в моем бюро.
Она взглянула на меня:
– Ну я не знаю…
– Увидите, у меня получится устранить всякие сомнения у пожилой дамы, – заверил я ее.
Надо было видеть, какое облегчение отразилось на ее лице. Тут дело в уверенном обаянии победителя, чуждого всяких сомнений. Если его правильно применять, оно действует одинаково и на молодых, и на старых. Еврейки не исключение, наоборот, по моему опыту, они самые уязвимые в своем стремлении к ассимиляции, к нормальности. Хелена Майер, наша еврейка-фехтовальщица, получая серебряную медаль, прилежно отсалютовала немецким приветствием. Да вспомнить только десятки тысяч тех хитрецов, что желали считаться немцами исключительно потому, что на прошлой мировой войне они гоняли лодыря на фронте и домошенничались до получения Железного креста. Нет, раз уж человек вбил себе в голову, что надо быть немцем, когда его расовых собратьев избивают, когда их бойкотируют и громят их дома, то через шестьдесят лет его тем более полагается оставить в дураках. Особенно если за дело берется признанный знаток сильных и слабых сторон его расы – говорю это без ложной скромности, лишь констатируя чистую правду.
Ну а всех романтиков и любителей дешевых клише с их надеждами на мой рассказ о незаурядной ловкости, с которой я побил якобы превосходящий ум этих изворотливых паразитов, я должен, “к сожалению”, разочаровать. Зачем ловчить? В принципе, и в те годы не было верхом изобретательности выдавать газовую камеру за душевую кабину. В данном случае хватило обычной доли вежливой внимательности вкупе с честной и восторженной похвалой великолепной работе ее талантливой внучки. В общем и целом я рассказал, сколь незаменима для меня фройляйн Крёмайер, и блеск в глазах старушенции поведал мне, что беспокоиться о поиске новой правой руки не следует. Что касается мировоззренческих сомнений, то с этого момента дама слышала лишь то, что хотела слышать.
-
Отлично. Реально, отлично. На эту тему есть еще замечательный немецкий фильм "Эксперимент 2: Волна", снятый по книге Тода Штрассера. Читайте эту книгу, мальчики и девочки - это прививка, дающая возможность понять, как работает мозг диктатора, и как работает пропаганда, в кратчайшие сроки превращающая нормальных людей в соучастников преступления своего фюрера.

fixx про Вермеш: Он снова здесь (Социальная фантастика, Современная проза) 13 02
Er ist wider da [(Он снова здесь)] [de]
Из книги «Уважаемый господин Гитлер!
Я с интересом прочитал о Вашей концепции разной ценности разных рас. Я сам с давних пор развожу собак и теперь волнуюсь, не развожу ли, случаем, неполноценную расу. Поэтому обращаюсь к Вам с вопросом: какая порода собак самая лучшая на свете, а какая самая худшая? И кто среди собак – еврей?»
Отличная книга. Отличный юмор.
Вот так и должна выглядеть современная политическая сатира. Не тупо выкрикнуть пару глупых лозунгов, а тонко высмеять недостатки.
Довольно жёстко поднимаются все те, проблеммы, о которые нынешние власти Германии не хотят слышать...
А с другой стороны, очень уж всё утрированно, примитивно, ехидно, абсурдно.
Чуть ли не балаган...
И смеялся и недоумевал, неужели мы, немцы такие, как в книге?
«…канцлер с вечно потными подмышками, и намертво склеенными большими пальцами дряблых, целлюлитных рук, бесполые существа, оккупировавшие немецкую политику, дебильные телешоу, неустроенность восточных немцев, наглые эмигранты, безработица = то есть ровно тоже, что и в тридцатые годы прошлого века»
Единственное но… – перевод оставляет желать лучшего.
Переводчик немного не справился. Некоторые шутки не адаптировал, кое где немного лажанул, а кое какие немецкие фишки – предназначены только для немцев. Человек не знающий немецких реалий, немецких политиков, … их просто не поймёт.
Редактор или переводчик могли бы дать сноски. Н-р игра слов Hartz (Hartz IV - Пособие, и Hartz - Петер Харц, немецкий политик, возглавлявший комиссию, по рекомендации которой и был принят этот закон, получил два года тюрьмы условно и уплатил штраф в полмиллиона евро)

По этой книге сняли фильм, Er ist wieder da (2015). Не сколько по книге, сколько – как продолжение этой книги.
Много документальных съёмок, как реальные немцы, жалующиеся на жизнь, на маленькую зарплату, на безработицу, на политиков, набивающих собственные карманы, на засилие мигрантов.
Вскидывают руки в нацистском приветствии, и, глядя на них, ты понимаешь: появись завтра у этих людей ещё одна возможность проголосовать за Гитлера - они и впрямь за него проголосуют?

fixx про Вермеш: Er ist wider da [(Он снова здесь)] [de] (Юмористическая фантастика) 13 02
Отличная книга. Отличный юмор!
Ту ottombn. «Книга на языке оригинала признаюсь читалась тяжело»
А по моему, легко читается.

fуlhtq про Вермеш: Er ist wider da [(Он снова здесь)] [de] (Юмористическая фантастика) 01 08
очень ждём перевода, т.к. языком оригинала, увы. не владею.

ottombn про Вермеш: Er ist wider da [(Он снова здесь)] [de] (Юмористическая фантастика) 31 07
Книга на языке оригинала признаюсь читалась тяжело, но зато какой забавный сюжет:
Фюрер не умирает в бункере, а просыпается… 30 августа 2011 года. Бывший вождь неприкаянно бродит по улицам, пока продавец газет не позволяет ему спать у него в киоске.
Сначала фюрера принимают за комика, играющего роль известного исторического персонажа. Однако харизма «нового Гитлера» делает свое дело, и он становится гостем на телешоу звезды турецкого происхождения Али Вицгюр. Благодаря YouTube и бульварной прессе Гитлер обретает большую популярность и снова идет в политику. Он разжигает в обществе ненависть… против превышения скорости водителями и загрязнения тротуаров собаками.
Тимур Вермес говорит, что хотел использовать элементы сатиры и юмора для того, чтобы изобразить реального Гитлера - с манией величия и паранойей, но при этом гибкого, изворотливого и лицемерного.
Критики отмечают, что успех романа объясняется тем, что чувство вины послевоенного поколения Германии постепенно сменяется ироничным отношением к собственной трагической истории. Смелый эксперимент Тимура Вермеса на тему, которая еще недавно была практически запретной, похоже, оказался удачным. Как отмечает Daily Mail, уже продано 17 зарубежных лицензий на переиздание немецкого бестселлера.
Жду перевода на русский.....